Неточные совпадения
Сам он не чувствовал позыва перевести беседу на эту тему. Низко опущенный абажур наполнял комнату оранжевым
туманом. Темный потолок, испещренный трещинами,
стены, покрытые кусками материи, рыжеватый ковер на полу — все это вызывало у Клима странное ощущение: он как будто сидел в мешке. Было очень тепло и неестественно тихо. Лишь изредка доносился глухой гул, тогда вся комната вздрагивала и как бы опускалась; должно быть, по улице ехал тяжело нагруженный воз.
Оживление Дмитрия исчезло, когда он стал расспрашивать о матери, Варавке, Лидии. Клим чувствовал во рту горечь, в голове тяжесть. Было утомительно и скучно отвечать на почтительно-равнодушные вопросы брата. Желтоватый
туман за окном, аккуратно разлинованный проволоками телеграфа, напоминал о старой нотной бумаге. Сквозь
туман смутно выступала бурая
стена трехэтажного дома, густо облепленная заплатами многочисленных вывесок.
Где замечала явную ложь, софизмы, она боролась, проясняла себе
туман, вооруженная своими наблюдениями, логикой и волей. Марк топал в ярости ногами, строил батареи из своих доктрин и авторитетов — и встречал недоступную
стену. Он свирепел, скалил зубы, как «волк», но проводником ее отповедей служили бархатные глаза, каких он не видал никогда, и лба его касалась твердая, но нежная рука, и он, рыча про себя, ложился смиренно у ног ее, чуя победу и добычу впереди, хотя и далеко.
Между двух холмов лепилась куча домов, которые то скрывались, то появлялись из-за бахромы набегавших на берег бурунов: к вершинам холмов прилипло облако
тумана. «Что это такое?» — спросил я лоцмана. «Dover», — каркнул он. Я оглянулся налево: там рисовался неясно сизый, неровный и крутой берег Франции. Ночью мы бросили якорь на Спитгедском рейде, между островом Вайтом и крепостными
стенами Портсмута.
Вдруг радиус моего кругозора стал быстро сокращаться: навалился густой
туман. Точно
стеной, отделил он меня от остального мира. Теперь я мог видеть только те предметы, которые находились в непосредственной близости от меня. Из
тумана навстречу мне поочередно выдвигались то лежащее на земле дерево, то куст лозняка, пень, кочка или еще что-нибудь в этом роде.
И чудится пану Даниле (тут он стал щупать себя за усы, не спит ли), что уже не небо в светлице, а его собственная опочивальня: висят на
стене его татарские и турецкие сабли; около
стен полки, на полках домашняя посуда и утварь; на столе хлеб и соль; висит люлька… но вместо образов выглядывают страшные лица; на лежанке… но сгустившийся
туман покрыл все, и стало опять темно.
По утрам его часто затягивало
туманами от прудов, и теперь туманная пелена разрывалась, обнаруживая то крышу, то клок зелени, то белую
стену…
Над водою — серый, мокрый
туман; далеко где-то является темная земля и снова исчезает в
тумане и воде. Всё вокруг трясется. Только мать, закинув руки за голову, стоит, прислонясь к
стене, твердо и неподвижно. Лицо у нее темное, железное и слепое, глаза крепко закрыты, она всё время молчит, и вся какая-то другая, новая, даже платье на ней незнакомо мне.
Только нам троим, отцу, мне и Евсеичу, было не грустно и не скучно смотреть на почерневшие крыши и
стены строений и голые сучья дерев, на мокреть и слякоть, на грязные сугробы снега, на лужи мутной воды, на серое небо, на
туман сырого воздуха, на снег и дождь, то вместе, то попеременно падавшие из потемневших низких облаков.
Мать встала рядом с Павлом у
стены, сложила руки на груди, как это сделал он, и тоже смотрела на офицера. У нее вздрагивало под коленями и глаза застилал сухой
туман.
Я — снова в командной рубке. Снова — бредовая, с черным звездным небом и ослепительным солнцем, ночь; медленно с одной минуты на другую перехрамывающая стрелка часов на
стене; и все, как в
тумане, одето тончайшей, чуть заметной (одному мне) дрожью.
Нет больше домов: стеклянные
стены распустились в
тумане, как кристаллики соли в воде.
Утренний звонок — встаю — и совсем другое: сквозь стекла потолка,
стен, всюду, везде, насквозь —
туман.
Туман сомкнулся позади плотной
стеной, и
туман был впереди, а пароходный ревун стонал и будто бы надрывался над печальной человеческой судьбой…
Такой
туман, что нос парохода упирался будто в белую
стену и едва было видно, как колышется во мгле притихшее море.
Ощущение тошноты и слабости кружило голову, окутав мысли липким, всё гасящим
туманом; придерживаясь за
стену руками, он дошёл до окна, распахнул ставни и лёг грудью на подоконник.
Над ним ясные небеса… кругом толпится народ… радость на всех лицах… тихое, очаровательное пение раздается в храмах господних; вдали, сквозь тонкий
туман на северо-востоке, из-за
стен незнакомой ему святой обители показывается восходящее солнце…
Вместе с этим слабым детским криком как словно какой-то животворный луч солнца глянул неожиданно в темную, закоптелую избу старого рыбака, осветил все лица, все углы,
стены и даже проник в самую душу обывателей; казалось, ангел-хранитель новорожденного младенца осенил крылом своим дом Глеба, площадку, даже самые лодки, полузанесенные снегом, и дальнюю, подернутую
туманом окрестность.
Над ним вспыхнуло и растет опаловое облако, фосфорический, желтоватый
туман неравномерно лег на серую сеть тесно сомкнутых зданий. Теперь город не кажется разрушенным огнем и облитым кровью, — неровные линии крыш и
стен напоминают что-то волшебное, но — недостроенное, неоконченное, как будто тот, кто затеял этот великий город для людей, устал и спит, разочаровался и, бросив всё, — ушел или потерял веру и — умер.
Блеснули еще две звездочки, но еще тусклее. Значит, впереди еще меньше кислорода, дышать будет еще труднее. Наконец, как в
тумане, показалась желтая
стена, около которой стояли и копошились темные человеческие фигуры.
Дочь бывала за границей и вечерами лениво, жирненьким голоском рассказывала матери чепуху: в каком-то городе бабы моют наружные
стены домов щётками с мылом, в другом городе зиму и лето такой
туман, что целый день горят фонари, а всё-таки ничего не видно; в Париже все торгуют готовым платьем и есть башня настолько высокая, что с неё видно города, которые за морем.
Утро было пасмурное и холодное, накрапывал дождик; деревья кладбища виднелись в
тумане; из-за мокрых ворот и
стены выглядывали верхушки памятников.
В дальнем конце пруда чуть виднелась темная линия далекого леса, зубчатой
стеной встававшего из белого
тумана, который волнами ползал около берегов; полный месяц стоял посредине неба и озарял всю картину серебристым светом, ложившимся по воде длинными блестящими полосами.
На улице, все еще окутанной
туманом,
стены домов сочились мутными слезами. Не спеша, одиноко плутали в сырой мгле темные фигуры людей. Где-то работают кузнецы, — мерно стучат два молота, точно спрашивая: «Это — люди? Это — жизнь?»
Невдалеке, под темной
стеной тайги, небольшая деревушка искрилась несколькими красными огоньками, между тем как дома уже терялись в
тумане.
По обе стороны дороги кучки елей и лиственниц взбегали кверху оживленной кудрявой зеленью. На гребне холма они сдвинулись гуще, стали
стеной тайги, но на склоне меж дерев и ветвей виднелась даль, расстилавшаяся лугами, сверкавшая кое-где полоской речной глади, затянутая
туманами в низинах и болотах…
Бывало, только утренней зарей
Осветятся церквей главы златые,
И сквозь
туман заблещут над горой
Дворец царей и
стены вековые,
Отражены зеркальною волной;
Бывало, только прачка молодая
С бельем господским из ворот, зевая,
Выходит, и сквозь утренний мороз
Раздастся первый стук колес, —
А графский дом уж полон суетою
И пестрых слуг заботливой толпою.
Полузвуки согласовались с полумраком, в котором был погружен храм; своды, казалось, исчезли,
стены — какими-то массами
тумана; дым из кадильниц, виясь около изображений, придавал им таинственное движение.
Снегу, казалось, не будет конца. Белые хлопья все порхали, густо садясь на ветки талины, на давно побелевшую землю, на нас. Только у самого огня протаяло и было черно. Весь видимый мир для нас ограничивался этим костром да небольшим клочком острова с выступавшими, точно из
тумана, очертаниями кустов… Дальше была белая
стена мелькающего снега.
Он видит грязную, унавоженную площадь, трактирные вывески, зубчатую
стену монастыря в
тумане…
Севши в санки, старик снимает шапку и долго крестится в ту сторону, где в
тумане темнеет монастырская
стена. Яша садится рядом с ним на краешек сиденья и свешивает ногу в сторону. Его лицо по-прежнему бесстрастно и не выражает ни скуки, ни желаний. Он не радуется, что едет домой, и не жалеет, что не успел поглядеть на столицу.
Ему тридцать четыре года, а в памяти от этих лет нет ничего, так, серенький
туман какой-то да та особенная жуть, которая охватывает человека в
тумане, когда перед самыми глазами стоит серая, непроницаемая
стена.
В
тумане тут, мне показалось,
стенуЗубчатую увидел я. Она,
Согнутая во многие колена...
Игрой
тумана. Часто перемены
Он странные являет между гор
И создает то башни в них, то
стены».
Как в
тумане мелькнула лестница… Не то коридорчик, не то комната с медным желобом, прикрепленным к
стене, с такими же медными кранами над ним, вделанными в
стену… Дверь… И снова комната, длинная, с десятками четырьмя кроватей, поставленных изголовьем к изголовью, в два ряда.
Тируары, парты, кафедра,
стены и потолок — все заплясало и запрыгало перед моими глазами. Девочки уплыли точно куда-то, в
туман, далеко, далеко, и я увидела их уже где-то над моей головою… И в ту же минуту точно темная завеса заволокла мое зрение…
Андрей Иванович, в ожидании Александры Михайловны, угрюмо лежал на кровати. Он уж и сам теперь не надеялся на успех. Был хмурый мартовский день, в комнате стоял полумрак; по низкому небу непрерывно двигались мутные тени, и трудно было определить, тучи ли это или дым. Сырой, тяжелый
туман, казалось, полз в комнату сквозь запертое наглухо окно, сквозь
стены, отовсюду. Он давил грудь и мешал дышать. Было тоскливо.
Освещенный луною, этот
туман дает впечатление то спокойного, беспредельного моря, то громадной белой
стены.
В осеннюю тишину, когда холодный, суровый
туман с земли ложится на душу, когда он тюремной
стеною стоит перед глазами и свидетельствует человеку об ограниченности его воли, сладко бывает думать о широких, быстрых реках с привольными, крутыми берегами, о непроходимых лесах, безграничных степях.
Впереди них сажен пять грязной, черно-бурой дороги, позади столько же, а дальше, куда ни взглянешь, непроглядная
стена белого
тумана.
Из-под ворот текли на улицу зловонные ручьи. Все накопившиеся за зиму запахи оттаяли и мутным
туманом стояли в воздухе. В гнилых испарениях улицы, около белой, облупившейся
стены женского монастыря, сидел в грязи лохматый нищий и смотрел исподлобья. Черная монашенка смиренно кланялась.
Мастерская Коромыслова. В большое, во всю
стену, окно видны крыши города, покрытые снегом, вдали сквозь дым и легкий низкий
туман тускло блестит купол Исаакия — морозный день погож и ясен.
С надеждою обернулся он к окнам, но оттуда угрюмо и скучно смотрел грязный городской
туман, и все было от него желтое: потолок,
стены и измятая подушка. И вспугнутые им чистые образы прошлого заколыхались, посерели и провалились куда-то в черную яму, толкаясь и стеная.